Не только тунисский бей {Ахмед. Ред.}, но и персидский шах {Паср-эд-дин. Ред.}, несмотря на интриги России, предоставили в распоряжение султана 60000 человек из своих лучших войск. Таким образом, с достоверностью можно утверждать, что турецкая армия включает в себя все наличные военные силы мусульман в Европе, Африке и Западной Азии. Воинства обеих религий, давно борющихся за гегемонию на Востоке, — православия и мусульманства, — стоят теперь друг против друга: одно, движимое деспотической волей одного человека, другое — фатальной силой обстоятельств, что соответствует тому и другому вероучению, поскольку православная церковь отвергает догмат о предопределении, тогда как стержень мусульманства составляет фатализм.

Сегодня в Лондоне должны состояться два собрания: одно на Даунинг-стрит, другое в «Лондон-таверн»; на одном будут заседать министры, другое будет направлено против них; одно созывается в пользу царя, другое — в пользу султана.

Если еще и могли быть какие-либо сомнения относительно намерений коалиции, то из передовиц «Times» и «Morning Chronicle» становится очевидным, что она до последней возможности будет стремиться предотвратить войну, возобновить переговоры, убить время, парализовать армию султана и поддержать царя в Дунайских княжествах.

«Царь высказался за мир», — радостно сообщает «Times» на основании достоверных источников. Царь выражал в Ольмюце [334] «миролюбивые чувства своими собственными устами». Правда, он не примет тех изменений, которые предложены Портой, и будет настаивать на первоначальном тексте Венской ноты, но он позволит совещанию в Вене толковать ноту в совершенно несвойственном ей смысле, противоположном толкованию его собственного министра Нессельроде. Он позволит западным державам заниматься совещаниями, если они позволят ему тем временем продолжать оккупировать Дунайские княжества.

«Times» в своем припадке миролюбия прибегает к сравнению императоров России и Австрии с вождями дикарей внутренней Африки для того, чтобы в конечном счете прийти к такому заключению:

«В конце концов какое дело миру до того, что русский император должен начать войну из-за своих политических промахов?»

Банки Турина, Парижа, Берлина и Варшавы повысили свой учетный процент. Согласно банковскому отчету за прошлую неделю, золотой запас Английского банка снова уменьшился на 189615 ф. ст. и составляет в настоящее время всего лишь 15680783 фунта стерлингов. Сумма банкнот, находящихся в активном обращении, понизилась примерно на 500000 ф. ст., в то время как учет векселей повысился на 400000 ф. ст., — совпадение, которое подтверждает высказанное мной в моей статье по поводу акта Пиля мнение, что сумма находящихся в обращении банкнот не повышается и не понижается пропорционально размеру совершаемых банковских операций.

Г-н Дорнбек заканчивает свой ежемесячный торговый бюллетень следующим образом:

«Политические события последней недели значительно способствовали усилению ажиотажа в области хлебной торговли, вызванному участившимися сообщениями о неурожае пшеницы, о распространении картофельной болезни и о недостатке судового тоннажа. Цена на муку поднялась в городах до 70 шилл. за 280 фунтов, пшеница нового урожая — до 80 шилл., при повышающейся учетной ставке, которая приближается уже к 5 %. В хлебной торговле господствует сейчас сильнейшее возбуждение. Вероятность войны на Востоке, запрещение вывоза зерна из Египта, хронический неурожай пшеницы в Англии, распространение картофельной болезни, сокращение ввоза из-за границы (в особенности из Южной Европы), продолжающийся рост спроса во Франции, Бельгии и Голландии, — вот главные причины, которые снова взвинтили цены на пшеницу, поднявшиеся на прошлой неделе от одного до шести шиллингов за квартер на главных провинциальных рынках… Обычно сразу же после уборки урожая и вплоть до рождества наблюдается тенденция к понижению цен, в этом же году движение идет в противоположном направлении… Цены за последние месяцы повышаются. В настоящее время нет еще действительного недостатка в хлебе ни в одной местности нашей части земного шара. Многие зернохранилища, амбары и овины переполнены, и в некоторых морских портах не хватает складочных помещений. Поэтому рост цен за последнее время вызван был не недостатком хлеба в данный момент, а предполагаемым недостатком его в будущем вследствие плохого, как считают, урожая, причем ожидается, что последствия его начнут сказываться, когда придет время. Наступающая зима, по всей вероятности, окажется одной из тех, которые отличаются суровыми лишениями и нуждой… Преобладающее мнение все еще таково, что цены будут продолжать расти, и, поскольку основная масса спекулянтов продолжает «покупать и делать запасы», до будущей весны сохранится, по-видимому, тенденция к повышению… Предполагаемый высокий уровень цен, который, по-видимому, будет держаться в течение нынешней зимы, послужит, по всей вероятности, будущей весной большим соблазном для усиленного ввоза хлеба из отдаленных стран, которые в обычные времена остаются вне досягаемости вследствие дальности расстояния и дороговизны перевозок. Будущей весной можно ожидать увеличения ввоза из всех частей света, к каким только существует доступ, и та же самая причина, которая теперь способствует росту цен вследствие воздержания от продажи запасов, станет, с момента, когда начнется изменение цен в сторону понижения, влиять на падение стоимости хлеба соразмерно будущему стремлению владельцев избавиться от своих запасов. Теперешним правилом является: покупать, будущим лозунгом будет: продавать. Будущий год может оказаться таким же опасным и бедственным, как и 1847 год».

На манчестерском рынке продолжается общая депрессия. По мере того, как сообщения из Австралии и Китая, а также известия относительно восточных осложнений, приобретают все более зловещий характер, растет беспокойство среди владельцев хлопкопрядилен, фабрикантов и торговцев. Падение цен на обыкновенную по своему качеству и размеру пряжу в настоящее время колеблется от ⁷/₈ до 1 пенни на фунт по сравнению с наивысшими ценами, существовавшими два месяца тому назад, что, примерно, в два раза превосходит падение цен на хлопок соответствующего качества, которые понизились не более чем на ¹/₂ или ⁵/₈ пенса. Но даже при наибольшей скидке в 1 пенни продажа считается весьма затруднительной, и запасы — жупел пашей чувствительной школы экономистов — продолжают расти. Само собой разумеется, нельзя ожидать, чтобы это накопление товарных запасов возрастало очень быстро. В настоящее время как торговцы, так и фабриканты, несмотря на то, что многие рынки переполнены, все же имеют еще возможность для сбыта путем посылки своих товаров на консигнацию для продажи их на других рынках, и этой возможностью они как раз теперь и пользуются в самых широких размерах. Но бросить всю пригодную для экспорта продукцию британской промышленности, — объем которой таков, что ею можно через периодические промежутки времени наводнять весь мир, — на несколько более или менее ограниченных по своей емкости рынков — это значит неизбежно вызвать такое же переполнение и обусловленные им потрясения на тех рынках, которые пока еще считались здоровыми. Так, сообщения об известном улучшении положения в Индии, — которые все же еще не говорят о возможности прибыльного ввоза в эту страну, а лишь дают основание надеяться на уменьшение убытка при дальнейшем экспорте, — вызвали довольно значительный рост операций по экспорту в эту страну, осуществляемых частично фирмами, обычно ведущими торговлю с Индией, частично непосредственно владельцами манчестерских хлопкопрядилен и фабрик. Последние предпочли ухватиться даже за ничтожный шанс более благоприятного сбыта в результате спекулятивного экспорта в Индию, чем согласиться на убытки, связанные с продажей на сужающемся рынке. Здесь можно добавить, что начиная с 1847 г. манчестерские владельцы хлопкопрядилен и фабрик постоянно отправляют за свой счет большие партии товаров в Индию и другие страны, а на вырученные деньги закупают там колониальные товары, которые также за свой счет продают либо в британских владениях в Северной Америке, либо в европейских портах. Подобные спекуляции, конечно, не относятся к узаконенной сфере предпринимательской деятельности фабрикантов, которые, естественно, даже наполовину так не осведомлены о состоянии рынков, как портовые купцы, но они нравятся владельцам британских хлопкопрядилен, которые, предпринимая такие операции в далеких странах, воображают, что осуществляются их заветные мечты о том, чтобы стать как бы верховными руководителями и распорядителями промышленными и торговыми судьбами мира. И если бы подобная спекуляция не отвлекала на срок от года до восемнадцати месяцев значительную долю свободного промышленного капитала, то не подлежит сомнению, что рост числа фабрик в Англии за последние пять лет происходил бы гораздо более быстрым темпом.